В августе 1943 г. 9-ая гвардейская дивизия генерал-майора Белобородова А.П. была подтянута под Смоленск, где шли жестокие бои. Грунтовые дороги были так разбиты танками и артиллерией, что по ним трудно было передвигаться даже пехоте.
Наш батальон был направлен на ремонт дороги. Испытывая острый недостаток в инструменте и средствах малой механизации, мы выравнивали полотно дороги. щ В это время к нам подъехал верхом на лошади с группой всадников командир дивизии Белобородов. Я доложил гене¬ралам. «У вас получается, как у саперов», — похвалил он. «Без дорог нам невозможно продвигаться вперед, а впереди бои. Спасибо вам ребята». Это была моя первая встреча с генералом.
14 августа дивизия вступила в бой за городок Ярцево под Смоленском на реке Царевич. Под огнем противника и под дождем мы продвигались вперед. Еще до встречи с противником мы несли потери от артогня. В один станковый пулемет попал снаряд, взрывом его подбросило высоко вверх, а на землю он упал уже грудой искореженного металла. Убило первый номер расчета солдата Семенова, боец Некрасов был тяжело ранен — ему оторвало ступню. Мы сближались с противником, немцы в касках скрытые в глубокой траншее, вели огонь из стрелкового оружия. Сильный минометный огонь преградил нам путь к броску. Я был ранен.
Подозвав своего помощника старшего сержанта Глыбина и поручив ему командовать взводом, отказавшись от сопровождения, я под огнем пополз по колее в глиняном грунте. На перевязочном пункте фельдшер обработал мою грудную клетку бинтами. Здесь меня ждало еще одно испытание. Я сидел на табуретке, а по тропинке к нам шел с винтовкой в руке гвардеец. Он был тяжело ранен в лицо — нижней части челюсти у него не было, осколок раздробил ее. Я встал с табуретки и сказал санинструктору: «Перевязывай его».
Дальше — полевой госпиталь, где среди раненных были и немцы. Мы, раненые советские солдаты не испытывали к раненным немцам неприязни, а тем более ненависти. Я видел, как раненый русский солдат и немецкий танкист ели из одного котелка, а в прохладные в ту пору ночи они укрывались одним одеялом, т.к. немецким солдатам одеял не давали, но не из неприязни — на огромное количество раненых в полевом госпитале не хватало не только одеял. Дальше — эвакогоспиталь. Потом опять фронт, опять бои. Наша армия занимала оборону на главном Витебском участке фронта. Как-то поздно вечером меня вызвал командир корпуса. Герой Советского Союза генерал Дьяконов Н. Часто сопровождая его по передовым участкам фронта я убедился, что он был смелым и настойчивым. Звание героя он заслужил во время Финской войны. Генерала я запомнил сидящим за столом в гимнастерке. «Лейтенант, слушай внимательно...» — он кратко изложил боевое задание. Операция, разведка боем, назначалась на утро следующего дня. За гребнем высоты послышался шум моторов. На заросшей просеке мелколесья стояла санитарная палатка. Я заглянул в нее. В ней уже были первые раненные, молчаливые, с сырыми лицами. Медсестра перевязывала голову одному из них. Взволнованного, озабоченного капитана в расстегнутой телогрейке и без шапки я встретил недалеко от его землянки. Со стороны немцев усилился форсированный шум мотора, и два-три арт-выстрела разорвали пространство и покрыли общий шум боя. «Самоходка, немецкая самоходка». Я не успел отойти от капитана, как послышался топот десятка солдатских ног.
Мы невольно обернулись в сторону этого шума. С небольшого склона буквально на нас бежала, гулко ступая ногами, группа солдат, некоторые были без оружия, с широко открытыми, испуганными глазами. Новые шинели светло-серого цвета выдавали их. Это были новички их пополнения. «Паника» — прыгнул капитан, выхватывая пистолет, побежал навстречу паникерам. «Назад, назад!» — кричал капитан, не выбирая выражений. Как после оказалось, это была единственная самоходка у немцев на этом направлении, она двигалась за высоткой то вправо, то влево, ревя форсированными моторами, выползала на гребень высотки, делала пару бесприцельных выстрелов и пятилась назад, появлялась уже в другом месте.
Немцы любили применять моральное давление. В шуме боя я все же услышал два-три выстрела из пистолета, и передо мной, как бы споткнувшись, грузно упал на землю один из бежавших. Бежавшие стали обтекать капитана, и их фигуры в мелколесье уже вид¬нелись нам спинами. Это было несколько секунд, а в эти минутки сестра выглянула из палатки и тут же, в слезах выскочила из нее уже с ручным пулеметом. «Мерзавцы, раненых бросаете, буду стрелять!» — кричала она в слезах, и, как истый пулеметчик, она бросилась на землю и раскинула ножки пулемета. Новый топот, теперь уже тяжелый с железным лязгом, нарастал из тыла. Я огля¬нулся. Прямо по заросшей просеке неслась аллюром упряжка лошадей с расчетом и пушкой сорокапяткой. Это самое маленькое орудие в нашей армии. Послышалась команда, упряжка круто развернулась, и теперь ствол пушки смотрел в сторону фронта. С передка соскочил в длинной шинели сержант с биноклем на шее посыпались команды. Командир, встав на колено, и приложив к глазам бинокль, не переставал давать команды, получал короткие доклады. Расчет все время быстро двигался, загремели ящики со снарядами, наводчик чуть поводил стволом, и все затихло. Командир высоко поднял правую руку. Моторы немецкой самоходки не утихали, и, взревев самоходка медленно стала выползать на гребень высотки. Она не успела произвести и выстрела, как рука командира орудия резко опустилась и, одновременно прозвучала громкая, ожидаемая расчетом, команда: «Огонь!» От выстрела пушка как-то вздрогнула, а рука командира снова была вверху. «Огонь!» Оба снаряда легли в цель, самоходка задымила и поползла назад. Снова зазвучали команды, и орудийный расчет пушки так же мгновенно исчез, как и появился. Я даже не успел подойти и пожать руку сержанту и узнать, кто он и из какой части.
Зато я подошел к медсестре. Небольшого роста, с круглым лицом и заплаканными глазами, она все время от волнения поправляла прядь русых волос, выбивавшихся из-под солдатской шапки-ушанки. Сделав кое-какие пометки в блокноте, я подошел к капитану. Паника погасла так же, как и возникла. Я знал, что за ходом этой операции с наблюдательных пунктов следили командир корпуса, начальник артиллерии корпуса, командир разведки, командир подручной батареи и офицеры штаба. Операция прошла нормально, если бы не короткая локальная паника. Главная задача операции была выполнена — была вскрыта огневая система немцев, но на войне, как на войне, были и потери.
Буквально через день я уже ранним утром сопровождал комкора в этот батальон. Группа бойцов была уже построена, и в начале шеренги я увидел медсестру. Командир корпуса лично вручил ей награду — орден Отечественной войны. Награды получили комбат и несколько солдат. Командир сорокапятки и весь его расчет получили награды позже в штабе корпуса. Снова потянулись фронтовые будни...
