В армию я призван 9 июня 1943 года. И был направлен в школу авиационных механиков, которую закончил в декабре 1943 года. В январе 1944 года нас, выпускников 4 школы в количестве 89 человек, посадили в вагоны-теплушки и направили в Москву. В Москву мы прибыли 22 января 1944 года, где нас распределили по воинским фронтовым частям, также посадили в вагоны и мы поехали на Западный фронт, в район г. Смоленска. Мы прибыли в 130 гвардейский штурмовой авиационный полк, который находился в настоящее время на деформи¬ровании.
Меня распределили во 2-ую авиаэскадрилью и вручили мне новый самолет под №26.
В конце марта наш полк, а вернее, вся авиационная дивизия, в составе 3-х полков, была переброшена на Украину в район г. Харьков, где наша дивизия вошла в состав 17-ой воздушной армии 2-го Украинского фронта, и какое-то время были в резерве.
Потом нас увезли в Молдавию, в район станции Унгены — это уже на Румынской границе. На следующий день нас привезли на аэродром, где уже стояли наши самолеты. Это была уже середина июля месяца 1944 года.
Наступило утро 19 августа 1944 года. Нас разбудили рано и сказали быть у самолетов и ждать. Где-то в половине 5-го послышался гул, он шел с высоты. Мы все устремились в небо и увидели сотни летящих самолетов бомбардировщиков, которые летели бомбить немецкие передовые позиции. Началась Ясско-Кишиневская операция. Через некоторое время мы услышали удаленные взрывы и эти взрывы превратились в сплошной гул.
Так продолжалось около полутора часов. Одни самолеты прилетали, другие улетали. Наш полк стоял в ожидании приказа о вылете. Приказ о вылете на боевое задание поступил в 11 часов и наш полк в количестве 45 самолетов поднялся в воздух и полетел. Мы спрашивали у своего летчика, кого они штурмовали и бомбили, и как там идет наступление. Сказал, что немецко-румынская оборона прорвана и наши войска начали продвигаться вперед. Мы бомбили и штурмовали отступающие немецко-румынские войска, которые потоком откатывались на юг Румынии. Через 2 дня наш полк перешел на другой аэродром, где-то около города Ботошаци — уже в Румынии.
Каждый день по 2-3 раза наши самолеты вылетали на боевые задания, но потерь пока не было. Наступление наших войск пошло так быстро, что в один из дней нам сказали, что все самолеты летят на боевое задание и обратно не прилетят, а сядут на другой аэродром ближе к фронту. Нас, весь технический состав, посадили на грузовики и мы поехали догонять полк.
Проехав приблизительно час с лишним, наша колонна вдруг остановилась. Нам сообщили, что остановка продлится 20-30 минут, можно выйти из машины. Мы все повыскакивали из машин и смотрим, что рядом с дорогой окопы, воронки от взрывов бомб и снарядов, валяется все, что можно бросить во время боя. Мы забрали патроны, гранаты, автоматы в машины и поехали.
Проехали километров 15. Вдруг слышим выстрелы и колонна наша остановилась и услышали канонаду, все из машин выскочили и заняли оборону с правой стороны дороги. Мы выскочили и залегли в дорожной канаве, где кто как мог. Смотрим, на нас со стороны леса, метров 150, движется цепь солдат, что-то орут и стреляют. Пули засвистели над головами. Слышим команду, открыть прицельный огонь из винтовок, а когда подойдут ближе — из автоматов. Быстро разобрали гранаты и открыли огонь. Я стрелял из винтовки и первые мои выстрелы были неточны, но немного успокоившись я увидел: после моего 3-го выстрела солдат упал, а цепь приблизилась уже метров на 70-80 и стрельба с нашей стороны усилилась и немецкая цепь стала быстро редеть, кто подбежал ближе их забросали гранатами. Через 15 минут все было кончено. Их было около 50 человек, а нас — 170. В этом бою было ранено 7 наших ребят.
После окончания этого боя нас всех построили, сделали перек¬личку, проверили — снова сели в машины и уехали. Больше нас в машинах не перевозили, мы перелетали с одного аэродрома на другой или в кабине воздушного стрелка или в бомболюках,
поскольку технический состав полка был на вес золота, без которого полк не боеспособен.
В начале октября мы уже были в Венгрии под городом Сольнок, где разгорелись ожесточенные бои. Наш полк понес потери 8 самолетов. Из подбитых самолетов вернулось обратно в полк 6 человек, 4 летчика и 2 воздушных стрелка, которым мы были очень и очень рады.
Наши войска окружили г. Будапешт. И наш полк переба¬зировался на аэродром Вечеш под самым Будапештом. Это было уже в декабре месяце. Боевые действия здесь несколько стихли, шла подготовка к штурму и взятию Будапешта. Здесь наш полк простоял весь январь 1945 года и где-то в начале февраля начались боевые действия по взятию Будапешта и 13 февраля 1945 года Будапешт был взят.
На этом аэродроме со мной произошел интересный случай. Мой самолет, прилетев с боевого задания, и я его осмотрев, сел в кабину летчика и стал заправлять специальный баллон воздухом, которым убирали и выпускали шасси. Только закончил заправку, как слышу мне кричит техник звена — «сержант Демин, ко мне». Я выскочил из кабины и бегом побежал к нему как вдруг раздался взрыв. Мы оглянулись и видим, что мой самолет взорвался и начал гореть. Потушить его, конечно, не смогли, ибо он уже был заправлен 700 литрами бензина. Как потом выяснилось, что в этот момент над аэродромом пролетел немецкий самолет и сбросил всего одну бомбу, которая угодила прямо в кабину самолета, в которой я сидел. Зачем меня звал техник звена я так и не знаю и он мне ничего не сказал. Так я был спасен от неминуемой гибели. Так я остался без самолета. С этого аэродрома мы перелетели уже в Австрию, где участвовали во взятии столицы Австрии Вены в апреле 1945 года. В конце апреля 1945 года наш полк перелетел на последний аэродром уже 80 км западнее Вены местечко Абздорф.
Когда мы расставили самолеты, меня и еще двоих, с техником звена направили в эту деревню, чтобы мы подобрали жилье для летчиков. Пришли, заходим в дома — никого нет. Стали осматривать двор, садовые участки и нечаянно натолкнулись на подвал. Заглянули туда, а там хозяева дома. Мы их оттуда с великим трудом выманили, техник звена немного говорил по-немецки, вышли оттуда две пожилые женщины, старик и двое детей. При разговоре потом выяснили, им объявили, что придут Русские, всех женщин изнасилуют и поубивают. Спасайтесь и уходите. Кто ушел, а многие остались. Им объяснили, что насиловать и убивать вас никто не собирается, а вот у вас некоторое время поживут наши офицеры.
При общении с населением они рассказывали, что русские все с рогами на лбу и бородатые и страшные. Но когда увидели нас, то сказали, что мы такие же, как и они и притом очень красивые ребята, что не грех в вас и влюбиться.
Наступил май 1945 года и на нашем направлении почувст¬вовалось какое-то ослабление военных действий, с 6 мая наш полк никуда не вылетал.
8 мая прошел тоже спокойно и все улеглись спать. Спим. И вдруг часа в 4 утра, зенитная батарея, которая охраняла наш аэродром, открыла стрельбу. Мы все повыскакивали из своих укрытий и стали прислушиваться. Вроде на нас никто не нападает, в воздухе самолетов противника не слышно, а зенитчики все стреляют. Мы решили к ним сбегать и узнать, в кого они стреляют, прибегаем, смотрим, а они там пьют вино и кричат «Ура, Победа!!!» Они нам сказали, что по радио передали, что немцы капитулировали, наши взяли Берлин и подписали акт о безоговорочной капитуляции.
Мы прибежали обратно и тоже закричали «Ура, Победа!!!», схватили свое оружие и тоже стали стрелять вверх. Пока не кончились патроны...
