«Коллайдеры разные, задачи у них разные. RHIC — коллайдер для тяжелых ионов. Это действительно тяжелые, массивные частицы, которые крутятся в коллайдере и сталкиваются. В LHC — тоже тяжелые частицы, но энергии намного больше, чем в RHIC и тем более у нас. Мы пытаемся заполнить ту нишу, которая была незаслуженно забыта на заре физики. Эту область энергии, промежуточную, проскочили в погоне за большими энергиями», — пояснил Бутенко.
По его словам, в Дубне планируют изучать физику именно в этой промежуточной области. Это поможет понять, каким же образом формировалось наше вещество, все, что окружает человека, весь мир, а также почему он именно такой, как мы его видим. То есть это не физика далеких элементарных частиц, чем занимаются ученые с другими коллайдерами.
«Это физика сверхплотной и сверхвысокой температурной плазмы. Это та область, которая пытается изучить вещество, которое было сразу после момента Большого взрыва, и то состояние вещества, которое присутствует сегодня в нейтронных звездах», — отметил Бутенко.
Это все необходимо, потому что получить голые ядра ионов, которые необходимы для проведения эксперимента, сразу невозможно. Для этого и создаются каскады ускорителей, пояснил Бутенко.
«Это везде так: и в LHC, и в RHIC. <…> Инжекционный комплекс, в который входят линейный ускоритель, бустер и нуклотрон, будет работать 100 раз, только чтобы заполнить коллайдер пучком. После этого начинает работать уже сам коллайдер. <…> Каждые четыре секунды пучок будет инжектироваться в коллайдер. И так 100 раз. <…> Вот когда начинают сталкиваться пучки в точке встречи, там начинается физический эксперимент», — отметил Бутенко.
При этом в Дубне будут работать с ионами золота. Можно было бы взять в разработку и ионы свинца, как в LHC, а можно было бы работать и с ионами урана. Но последний не лучшая субстанция, это достаточно грязное вещество.
«Просто с ним не очень удобно работать. Вот и все. Возможно, мы будем работать с висмутом, у которого ядро более круглое. Коллайдер не строится под один сорт ионов, мы будем заниматься разными сортами ионов. <…> Может быть, и до урана дойдем», — отметил Бутенко.
«Это все страшилки. Главное — человечеством всегда двигало любопытство. Сначала у человека возникает желание что-то где-то проверить. <…> Коллайдер (LHC — прим. ред.) работает. То же самое будет и у нас. Никакого взрыва большого мы не собираемся создавать», — отметил Бутенко.
«Во-первых, Объединенный институт ядерных исследований в Дубне всегда был международной организацией, в которую входит целый ряд стран. Почему здесь? Да потому что мы предложили. У нас есть возможность, есть площади, на которых это все можно поставить. И самое главное — у нас была начальная часть. Нуклотрон работает больше 25 лет. Это достаточно современная сверхпроводящая машина. Это одна из ключевых точек во всем этом комплексе», — пояснил Бутенко.
Он напомнил, что именно из-за нуклотрона коллайдер назвали NICA (Nuclotron based Ion Collider fAcility).
«Мы не можем построить что-то новое, современное, не используя новые технологии, которые создаются здесь же и по всему миру. В каждой из 26 стран-участниц что-то создается. Это не просто какие-то готовые решения, совершенно новые. Работает огромное количество ученых, конструкторов, технологов, которые продвигают науку и достигают таких результатов, которых не было до сих пор», — подчеркнул Бутенко.
По его словам, сейчас трудно сказать, какую именно пользу это будет нести для народного хозяйства. Но в любом случае будет положительный результат. Ведь речь идет о радиобиологических исследованиях, исследованиях в области ядерных технологий. Они позволят увеличить эффективность работы атомных электростанций и уменьшить ядерные отходы.
Схожую точку зрения высказал и научный сотрудник НЭО сверхпроводящих магнитов и технологий, Лаборатории физики высоких энергий ОИЯИ Михаил Шандов. Он отметил, что многие страны очень заинтересованы в создании больших наукоемких проектов, которые сейчас называются мегасайенс.
«Это очень большой толчок для технологий промышленности тех, кто будет принимать в этом участие. Эти все технологии в последствии переходят в так называемое народное хозяйство. И если в начале XX века ускорители были исключительно инструментом проведения экспериментов, сегодня ими пользуются в медицине, аэропортах, метро», — пояснил Шандов.
Также он подчеркнул, что никаких новых вселенных и черных дыр в Подмосковье не создадут, а вот то, что реально откроют, может продвинуть вперед промышленность. Ведь именно из таких крупных экспериментов вышли полупроводники, благодаря которым появились мобильные телефоны и интернет.
«Что даст новый коллайдер, пока неясно, но что точно известно, что у нас появился сильный магнит для физиков и ученых со всей планеты, а новое поколение будет расти, понимая, что большую науку можно двигать и в своей стране», — пояснил Шандов.
«Мы пытаемся поднять и подтолкнуть тему того, что необходимо учиться, чтобы люди, которые живут в нашей стране, были образованы, чтобы поднять уровень жизни в нашей стране», — добавил заместитель директора Лаборатории физики высоких энергий ОИЯИ.
Он подчеркнул, что сегодня в Подмосковье приезжают люди со всей страны, из самых удаленных ее уголков. Здесь есть и возможность карьерного роста, и возможность дальнейшего обучения. Более того, возвращаются даже те люди, которые когда-то уехали в Европу, в США. Поэтому этот проект был необходимым, уверен Бутенко.
«Мы должны завершить монтаж магнитной системы, основной его части, к концу этого года. В конце этого года мы должны начать цикл испытаний, далее — пусконаладочные работы. Сейчас уже готово малое бустерное кольцо и кольцо ускорителя первое», — заключил заместитель директора Лаборатории физики высоких энергий ОИЯИ.